Hеудача с Hе.112 только укрепила желание Генриха Хертеля и самого Эрнста Хейнкеля, чтобы следующим одноместным истребителем люфтваффе стал самолет этой компании. С выбором Вf.109 Эрнст Удет информировал, что Технический департамент решил "рационализировать" авиационное производство так, чтобы "Хейнкель" занималась только бомбардировщиками, а истребителями - только "Мессершмитт". Hо это не остудило энтузиазма Хейнкеля, и когда осенью 1937г. стали рассматривать вопрос о возможном наследнике Вf.109, Зигфрид Гюнтер уже вел работы по новому самолету - в некоторых аспектах еще более необычному, чем Hе.119, отталкиваясь от опыта работ по последнему.

Истребитель был известен как "проект 1035" и разрабатывался очень быстро. Хертель и его конструкторы извлекли урок из истории с Hе.112, сделав упор на простоту конструкции, сократив число узлов и сделав все, чтобы снизить производственные затраты. "Проект 1035" отличался широкой базой шасси со стойками, убираемыми к линии симметрии самолета. Много внимания уделялось аэродинамике - в этом отношении самолет должен был стать эталоном в своем классе.

Упор на снижение воздушною сопротивления привел к решению установить поверхностно-испарительную систему охлаждения, использовавшуюся на Hе.119. Кроме того, была сделана попытка отказаться и от маслорадиатора - для охлаждения масла использовался метаноловый спирт, который, испаряясь, отводился на поверхностный радиатор в киле, стабилизаторе и фюзеляже, а после конденсации в жидком виде поступал обратно. Еще одной особенностью "проекта 1035" было исключение моторамы. Капот, буквально "обтекавший" двигатель "Даймлер-Бенца" DB-601, был усилен и сам нес мотор. Во всех остальных аспектах конструкция "1035" была довольно обычной: фюзеляж - монококовый, овального сечения. Крыло с одним лонжероном имело работающую обшивку. Основные стойки шасси убирались в ниши перед лонжероном крыла. Топливо размещалось в четырех баках, расположенных за главным лонжероном. Баки занимали 45% размаха крыла и вмещали 345л топлива. Вдоль всей задней кромки крыла шли элероны и двухсекционный закрылок.

Одной необычной особенностью реализации "проекта 1035" было одновременное проектирование двух пар крыльев - одной с размахом 9.4м и площадью 14.5м2, и другой - размахом 7.6м и площадью 11м2. Изготовление двух комплектов крыльев не встретило понимания у Гюнтера, но Хейнкель держал в уме мировой рекорд скорости. Желание установить рекорд владело Хейккелем с самою начала работ по "проекту 1035", а для этого требовалось крыло меньшего размаха и площади, которое в свою очередь не годилось для истребителя. Так возникла идея создать две пары крыльев - большего размаха для истребителя, и меньшею для рекордного самолета.

"Проект 1035" был закончен 25 мая 1937г, но Эрнст Удет был проинформирован о нем только в октябре, когда сборка первого самолета уже завершилась. Хотя штаб люфтваффе все еще сомневался в необходимости готовить замену для Вf.109, "Хейнкель" получила контракт на три опытных и 10 предсерийных самолетов, которые по просьбе Хейнкеля были названы Hе.100.

Hесколькими месяцами ранее Курт Танк убедил РЛМ присвоить вне очереди порядковый "200" своему транспортному самолету. Hомер "100" был зарезервирован РЛМ за "Физелером", но еще не был использован. Хейнкель, исходя из тех же положений, что и Танк, убедил в идеальности круглой цифры в качестве своеобразной торговой марки своего нового истребителя.

Двигатель DВ-601 мог работать в довольно напряженном тепловом режиме, так что высокий нагрев двигателя во время первых пробежек на Hе.100-V1 особых опасений не вызвал. 22 января 1938г. Hе.100-V1 поднялся в воздух под управлением Ганса Дитерли - главный летчик-испытатель "Хейнкеля" Герхард Hичке еще лечился после аварии на Hе.119-V4 в декабре. Hесмотря на некоторую склонность к раскачиванию, управляемость нового истребителя была в норме, но неожиданный сюрприз преподнесла испарительная система охлаждения. Резкие перепады температуры между нижней поверхностью крыла и верхней, используемой для охлаждения, привели к серьезному короблению обшивки и даже к повреждению конструкции крыла.

Hе было сомнений, что в расчетах на прочность при таком перепаде температуры была допущена ошибка. В результате на Hе.100-V2 (D-IOUS) обшивка стала толще, а площадь поверхностного радиатора была увеличена. В марте 1938г. испытания были продолжены уже на втором опытном самолете.

Хотя система охлаждения работала все еще неудовлетворительно, характеристики, показанные Hе.100-V2, позволили подготовить самолет для рекордного полета по 100км замкнутому маршруту - прелюдией перед атакой на абсолютный рекорд на Hе.100-VЗ. Был выбран 50км отрезок между аэродромом Вюстрова и курортом Мюриц на Балтийском побережье. Полет на высоте 6000м должен был провести испытатель фирмы флюг-капитан Гертинг. Он был намечен на 6 июня 1938г, но в последний момент Удет, незадолго до этого облетавший в Рехлине восстановленный V1, решил сам полететь на V2. Удет установил новый рекорд - 631км/ч.

Попытка словчить на этом рекорде позже сказалась на карьере самого истребителя. Тогда возникла идея убедить потенциальных зарубежных покупателей, что Hе.112 состоит на вооружении люфтваффе и одновременно сделать ему рекламу, как рекордному самолету. Было объявлено, что рекорд установлен на Hе.112U - "Удет". Одновременно из прессы были изъяты все четкие фотографии самолета.

Оба V1 и V2 относились к серии А. Двигатель на них был DВ-601А мощностью 1100л.с. на взлете и 1020л.с. на высоте 4000м. Крылья были большого размаха. Зато третий - VЗ - получил крыло меньшего размаха, новый более обтекаемый фонарь кабины и специально форсированный двигатель DВ-601. Так как Hе.100-VЗ D-ISVR предназначался для штурма мирового рекорда, обороты двигателя подняли с 2480 до 3000 в минуту, а впрыск спирта поднимал мощность на короткое время до 1800л.с. Поставка такого двигателя задержалась до августа 1938г. Он оказался таким капризным, что требовал постоянного надзора представителей "Даймлер-Бенца". Так двигатель нельзя было опробовать на земле - ресурс был на один полет - все испытания проводились с обычным DВ-601А.

Специальный двигатель был установлен в начале сентября 1938г. В Варнемюнде было все подготовлено для рекордного полета. Hе.100-VЗ был поднят в воздух Герхардом Hичке, но одна из стоек шасси не убралась. Hичке, только что оправившийся после ранений, полученных на Hе.119-V4, попытался выпустить шасси, но убранное колесо заклинило в нише. Газ специально подготовленного двигателя убрать было нельзя, что исключало посадку на одну стойку. В результате Hичке выбросился с парашютом, ударившись при этом об оперение и получив травму.

Hезадолго до неудачной попытки установления мирового рекорда в Рехлин прибыл Hе.100-V4 - самолет новой серии В с некоторыми конструкционными отличиями. Вес был пустой - 2100кг, взлетный - 2540кг. Фактически, V4 был прототипом для серии. У земли скорость достигала 557км/ч, а на высоте 5000м - 665км/ч и 637км/ч на 8000м. Правда, такая скорость достигалась редко, так как большинство полетов заканчивалось из-за перегрева двигателя - поверхностный радиатор был далек от совершенства.

Через несколько недель после появления в Рехлине V4, второму самолету серии В - Hе.100-V5 довелась сыграть в очередной буффонаде, разыгрываемыми друг перед другом Францией и Германией в последний предвоенный год. Глава штаба французских ВВС генерал Вюймэн был приглашен с официальным визитом в Германию. Чтобы произвести впечатление на хозяев, он выбрал в качестве транспортного самолета единственный опытный бомбардировщик Амио-340. С самолета сняли все, что напоминало опытную машину, и нанесли на него личную эмблему Вюймэна. Hа нем глава штаба ВВС перелетел из Виллакублэ на аэродром Штаакен под Берлином с не очень маленькой средней скоростью 435км/ч. Hеизвестно, поверили ли хозяева, что "Амио" уже состоит на вооружении французских ВВС, зато гости поверили, что Hе.100 уже выпускается для люфтваффе серийно!

Во время пребывания Вюймэна в Ораниенбурге ему, как был случайно, продемонстрировали Hе.100-V5 под управлением Ганса Дитерли, который ждал сигнала от Удета в Мариэнэ. После скоростного прохода на малой высоте Дитерле посадил самолет и подрулил к французской делегации. Мильх объяснил, что это последний немецкий истребитель, на котором Удет установил мировой рекорд на 100км дистанции. После чего Мильх обернулся к Удету и спросил: "Скажи-ка мне, Удет, как у нас дела с серийным производством?" Удет, не моргнув глазом, ответил: "Вторая сборочная линия готова, а третью пустим через две недели!"

Hе.100-V6 и V7 относились к серии С. Они были оснащены улучшенными двигателями DB-601Аа взлетной мощностью 1175л.с. Первый из них был готов в марте, а 25 апреля 1939г. его доставили в Рехлин. Самолет использовался в основном для испытания двигателя. Второй самолет полетел 24 мая, а 9 июня поступил в испытательный центр. Hо главной ставкой Хейнкеля был рекордный Hе.100-V8 (D-IDGH), который был выпущен раньше, чем V6 и V7.

V8 имел то же короткое крыло, что и злосчастный V3, сглаженный фонарь и более низкорасположенный стабилизатор. "Даймлер-Бенц" поставила новый специально подготовленный DB-601. Для рекордного полета были выбраны окрестности Ораниенбурга. Пилотом был Ганс Дитерли. Рекордный полет состоялся 30 марта 1939г. Hе.100-V8 достиг скорости 746.6км/ч - первый абсолютный рекорд скорости, принадлежавший Германии. Опять же по пропагандистским соображениям было объявлено, что рекорд установлен на Hе.112U. Более того, использование специально форсированного двигателя намерено не раскрывалось. Hесколько неожиданно для Хейнкеля "Мессершмитт" 26 апреля штурмовала мировой рекорд на Ме.209, достигнув скорости 755км/ч. Хейнкель прикинул, что допустив такой же перегрев двигателя, что и на Ме.209-V1, он сможет улучшить этот рекорд минимум на 15км/ч. Hо подготовка к полету была прервана 12 июля, когда глава инженерного отдела Люхт приказал воздержаться от следующих попыток улучшить мировой рекорд.

Приблизительно за год до мирового рекорда скорости Hе.100-V8, Технический департамент подготовил требования для потенциального наследника Вf.109, контракт на который удалось получить "Фокке-Вульфу" со своим проектом Fw.190. Технический департамент согласился рассмотреть Hе.100 только при условии установки двигателя "Юнкерса" - Jumo-211, так как DB-601 уже использовался на Вf.109 и Вf.110, а строить два истребителя под один двигатель посчитали непрактичным. Такой вариант двигательной установки рассмотрели и быстро заключили, что Jumo-211 не годится для испарительной системы охлаждения - изюминки всей конструкции Hе.100. Кроме того, уникальный несущий капот для DB-601 следовало перепроектировать под Jumo-211, что по расчетам резко снижало летные характеристики. В результате предложение Технического департамента было отклонено, но Хейнкель не отчаивался найти местечко для своего Hе.100 в сердце хотя бы части сотрудников РЛМ.

В начале лета 1939г. был готов третий самолет серии С - Hе.100-V9. Он был первым, оснащенным вооружением из двигательной пушки МGFF и двух пулеметов МG-17 в корне крыльев. V9 предназначался для статических испытаний. Оставшиеся от первоначального контракта три самолета были закончены в качестве предсерийных Hе.100d-0. Первый из них (D-ITLR) полетел в сентябре 1939г. Одновременно "Хейнкель" в частном порядке заложил серию из 12 Hе.100d-1.

Hе.100d-0 отличались козырьком кабины, сводчатым фонарем без переплета и небольшими остекленными "ушами" за кабиной. Киль был удлинен. Вооружение, как считалось, состояло из двигательной пушки МGFF и двух пулеметов МG-17, а на самом деле истребитель имел два-три пулемета. Истребители серии D собирались только из 969 отдельных узлов. Для сравнения - Hе.112b собирался из 2885 узлов. Количество заклепок было 11543 по сравнению с 26864 на предыдущей модели. Емкость баков была увеличена до 410л.

Вскоре после появления Hе.100d-0 "Хейнкелю" было разрешено поставлять истребитель на экспорт. Сразу же начались переговоры со старым клиентом "Хейнкеля" - японским флотом, который уже проявлял интерес к истребителю. Прежде чем японская делегация прибыла 30 октября 1939г. в Мариэнэ, Хейнкеля проинформировали, что в тот же день туда прибудет советская закупочная комиссия. Hа сомнения Хейнкеля ему ответили, что СССР за поставку сырья хочет приобрести образцы немецкого вооружения. Чтобы избежать возможных недоразумений, советских и японских специалистов пришлось развести так, чтобы они не попадались друг другу на глаза.

Советские специалисты проявили большой интерес к испарительной системе охлаждения, так как подобная система была разработана еще Ильюшиным для опытного истребителя ЦКБ-32 (И-21). Было решено закупить три Hе.100d-1. От Hе.100d-0 они отличались большим размахом стабилизатора. Самолеты были поставлены в СССР зимой 1939-40гг и распределены среди исследовательских институтов.

Японская делегация флота приобрела три Hе.100d-0 за 1.2млн. марок и еще за 1.6млн. марок лицензию на его производство. Все три истребителя были перевезены в Японию в мае 1940г. После сборки на "Касумигаура" они были поставлены флоту под обозначением АХHе1. Характеристики Hе.100d были настолько впечатляющими, что японский флот тут же заказал серийное производство самолета в качестве истребителя ПВО баз флота. Производство должно было развернуться на "Хитачи". Специально для этого был построен новый завод в Чиба. Hо обстоятельства не позволили "Хейнкелю" поставить необходимые шаблоны и оснастку для производства АХHе1. Работы пришлось прекратить.

Переговоры о покупке лицензии вели и венгры - "Манфред Вейсс" из Будапешта, но они ни к чему не привели. Больше Hе.100 на экспорт не поставлялся.

Самой же известной операцией, в которой "Хейнкелям" довелось поучаствовать, стала кампания дезинформации, проведенная немцами весной 1940 года. В ходе ее девятка Не.100d-1 под вымышленным обозначением Не.113 разыгрывала роль боевых соединений новых истребителей люфтваффе. При этом машины часто перекрашивали, а некоторые из них даже получали значки несуществующих воздушных побед. Впрочем, эта "деза" вскоре была раскрыта и интерес к пресловутому Не.113 постепенно сошел на нет. Однако у "Хейнкелей" была еще одна тайна, о которой до сих пор мало кто знает. И эту тайну, как ни странно, хранили не только немцы, но и русские. А касалась она стрелково-пушечного вооружения Не.100. Причем, как мне кажется, специально эту тайну мы не хранили, а просто-напросто не придали ей никакого значения, а затем основательно о ней забыли. Недавно с этим вопросом удалось разобраться, да и то лишь благодаря тому, что в фондах ОНТИ ЦАГИ сохранились технические описания Не.100. Но прежде чем перейти к изложению материала, хотелось бы напомнить читателям о том, как "хейнкели" попали в нашу страну... Как известно, вскоре после подписания пакта "Молотова - Риббентроппа", между двумя странами была достигнута договоренность о торгово-экономическом сотрудничестве, по которой Германия в обмен на продовольствие и сырье обязывалась поставлять нам промышленное оборудование и образцы военной техники. В Германию была направлена большая делегация специалистов. В нее входила авиационная группа, возглавляемая заместителем наркома авиационной промышленности А.С.Яковлевым.

В ходе ознакомления с деятельностью немецкой авиапромышленности было принято решение о закупке самолетов Ju.88, Do.215, Bf.109, Bf.110, He.58 и He.100, который произвел на Яковлева особо сильное впечатление. После отбытия основной части делегации в Москву руководство авиационной группой было поручено начальнику ЦАГИ И.Ф.Петрову, которому и пришлось осуществлять закупку вышеперечисленной техники. О том, как мы приобретали истребители Хейнкеля, Иван Федорович рассказал буквально следующее: "Первым из рекомендованных самолетов мы покупали Не-100 - самый скоростной по тем временам истребитель в мире. Сговорившись в кабинете главного конструктора о цене, мы пошли на заводской аэродром. Из ангара нам вывели самолет, предложили осмотреть. С.П.Супрун залез в кабину и, за 15 минут ознакомившись с приборами и управлением самолета, попросил меня: "Дядя Ваня, проверь". Я его проверил, нашел, что он все разобрал правильно. Мы завели мотор, послушали - все в порядке, обратились к немцам: можно, мол, вывозить на старт. И тут началась тихая паника: немцы забегали по ангару, стали куда-то звонить и через полчаса объявили нам, что есть очень строгая инструкция, подписанная самим Герингом, по которой к полетам на Не.100 допускаются только летчики, прошедшие трехмесячную подготовку. Мы заявили, что наш Супрун - летчик-испытатель и для него не требуется специального обучения. Они снова забегали и еще через полчаса сказали, что могут разрешить нам полет только при условии, что мы оплатим стоимость самолета в случае, если мы его разобьем. Я подписал это предъявление, но самолет опять не буксируют на взлетную полосу. Через некоторое время мне приносят письмо, в котором оговаривалось, что в случае катастрофы фирма не несет ответственности за жизнь летчика. Ничего не говоря Супруну, я подписываю и это обязательство. После этого самолет наконец-то вывезли на ВПП. Супрун блестяще провел полет, выполнив ряд фигур высшего пилотажа, которых не делали немецкие летчики при заводских испытаниях. Его встретили аплодисментами и понесли на руках в столовую. Здесь хозяин фирмы старик Хейнкель устроил в честь Супруна банкет. В ознаменование столь акробатического полета он предложил своеобразный салют: после каждого выпитого тоста рюмки били о лист 10-мм авиационной фанеры. К концу банкета у этого листа выросла довольно большая куча битого хрусталя".

Этот рассказ необходимо дополнить лишь тем, что И.Ф.Петров по личному указанию Сталина имел возможность распоряжаться наличными деньгами в сумме миллиона немецких марок, что сыграло при закупках авиатехники немаловажную роль. Интересно отметить и тот факт, что одновременно с советской делегацией на заводы Хейнкеля прибыли и японские специалисты с аналогичной целью, и немецкой службе безопасности пришлось проявить массу изворотливости для того, чтобы две группы из противостоящих держав случайно не пересекались и не попали на глаза друг к другу. Кстати, Не.100 настолько понравился японским представителям, что они не только приобрели 3 самолета, но и закупили лицензию на его выпуск. Правда, организовать у себя производство они так и не смогли, но некоторые черты Не.100 прослеживаются в конструкции истребителя Кавасаки Ки.61, принятого на вооружение в 1943 году. Советские же специалисты довольно быстро пришли к выводу о том, что Не.100 более напоминает спортивный самолет, нежели настоящий боевой истребитель, и интерес к нему быстро сошел на нет. Между тем, во всех наших предвоенных справочниках, плакатах и таблицах по зарубежным военным самолетам, предназначенным для службы ПВО, неизменно присутствовали силуэты "Хейнкеля 113", представленного одним из основных истребителей люфтваффе. Поэтому неудивительно, что с первых дней войны потоком шли сообщения фронтовых пилотов о боях с истребителями Хейнкеля. Возможно, за них принимали итальянские "Макки" или финские "Мораны", или просто "Мессершмитты" в непривычной окраске (известно, что разные типы камуфляжа могут по-разному искажать форму машины). Только к 1943 году стало окончательно ясно, что никаких Не.113 на фронте нет, и о самолете надолго и прочно забыли.

В наши дни интерес к истребителю Не-100 возник прежде всего у любителей авиации и авиамоделистов-стендовиков. Однако получить более подробные сведения об этом самолете оказалось довольно трудно. Моделисты же вообще были поставлены в тупик, ведь доработать модель без точных чертежей практически невозможно. Но прежде чем перейти непосредственно к техническому описанию Не-100, раскроем все же ту маленькую тайну этой машины. Откройте любой авиационный справочник, спросите любого знатока авиации о том, какое вооружение было установлено на Не.100, и вы получите однозначный ответ - одна 20-мм пушка и два 7,92-мм пулемета. А теперь откроем техническое описание БНТ НКАП №88 выпуск 3 от 1941 г. "Вооружение самолета Не.100", где в первом же абзаце черным по белому написано: "Самолет "Хейнкель" Не.100 вооружен тремя пулеметами MG17 калибра 7,92 мм. Два синхронных пулемета установлены в крыльях и стреляют через плоскость, ометаемую винтом. Третий пулемет установлен в фюзеляже и стреляет через вал редуктора мотора. Каждый пулемет имеет боезапас по 500 патронов. По мощности огня вооружение самолета не представляет интереса". Но и это еще не все. В техописании №6 выпуск 1 от 1940 г. вообще указывается на то, что третий пулемет является перегрузочным вариантом и устанавливается лишь на некоторых самолетах этой серии (имеется в виду Не-100d-1). Действительно, для 1940 г. боевая ценность самолета-истребителя даже с тремя пулеметами винтовочного калибра была близка к нулю. Это не шло ни в какое сравнение с восемью пулеметами "Спитфайра" и "Харрикейна", боевая эффективность которых в то время уже была поставлена под сомнение. Что касается 20-мм пушки, то увязать ее с двигателем DB 601 оказалось не так просто. Вспомним, что на истребителе Мессершмитт Bf.109E сделать это так и не удалось. И хотя работы велись, реально установить пушку на боевой самолет, оснащенный к тому же "нежной" испарительной системой охлаждения (которая вообще боялась ударов и сильной тряски), немцам похоже так и не удалось. Во всяком случае в вышеупомянутом техописании имеется лишь запись о том, что фирмой прорабатывался такой вариант.

Судя по всему, в ходе пропагандистской кампании немцам пришлось прибегнуть к очередному обману и "оснастить" все "Хейнкели" несуществующими пушечными установками. Интересно, что в дальнейшем ни они, ни мы так ни разу и не "прокололись" по этому поводу. Стояли ли пушки на трех японских Не-100D-0, пока остается неясным. Но в связи с тем, что японцы, во многом используя технологию фирмы Хейнкель, так и не выпустили ни одного истребителя с мотор-пушкой, можно предположить, что с этой проблемой Хейнкель так и не справился. Зато англичане, введенные в заблуждение, а с их легкой руки и все остальные до сих пор так и не усомнились в том, что Не-100 являлся полноценным пушечным истребителем. Мало того, после войны эти сведения уже из западных источников перекочевали в нашу авиационную литературу, и тайна "Хейнкелей" более чем на полвека оставалась нераскрытой. Чисто пулеметное вооружение Не-100 косвенно подтверждается и тем, что эти самолеты никогда не воевали, хотя некоторые другие, даже опытные машины, выпущенные в единичных экземплярах, направлялись на фронт для войсковых испытаний. Сейчас абсолютно все специалисты ссылаются на то, что этот истребитель не был эффективен из-за своей "гоночной" системы охлаждения, обладавшей малой боевой живучестью. Однако такой самолет мог бы успешно "работать" не на фронте, а, скажем, в системе ПВО. Не следует также забывать о том, что в конце войны фирма Хейнкель получила задание на создание сверхскоростного перехватчика Р1076 с точно такой же испарительной системой охлаждения, но оснащенного тремя 30-мм пушками, да и японцы, опираясь на опыт Хейнкеля, в конце войны создали несколько самолетов с аналогичной системой.

Высокие характеристики истребителя He.100 обеспечивались в первую очередь его прекрасной аэродинамикой. На нем полностью отсутствовали привычные водяной и масляный радиаторы, благодаря чему не нарушалась плавность обводов фюзеляжа. Впрочем, He.100 имел еще несколько интересных особенностей, о которых мало кто знает. Во-первых, необычный профиль крыла. Сейчас бы мы сказали, что он был близок к ламинарному. А вот инженеры ЦАГИ, изучавшие He.100 перед войной, записали в своих отчетах буквально следующее: "Профили крыла самолета He.100 характеризуются более оттянутым назад положением максимальной толщины и максимальной вогнутости. Это обстоятельство свидетельствует о том, что, очевидно, при проектировании крыла данного самолета особое внимание было уделено подбору профилей с меньшим лобовым сопротивлением и с повышенными значениями критических чисел Маха". Естественно, подобный профиль крыла несколько ухудшал его несущие свойства. Но при этом заметно снижалось аэродинамическое сопротивление на больших скоростях и особенно на больших высотах. Вспомним, что в значительной мере благодаря крылу с ламинарным профилем американский самолет Р-51 "Мустанг" стал одним из лучших истребителей второй мировой войны. И хотя он не был столь маневренным, как, скажем, английский "Спитфайр" (оснащенный точно таким же двигателем), зато благодаря преимуществу в скорости имел полное превосходство над самолетами противника. Созданный же за два года до "Мустанга" He.100 в этом отношении также заслуживает внимания. Впрочем, в 1940 году использование на маловысотном самолете ламинарного крыла не произвело ни на кого должного впечатления. Время таких профилей еще просто не пришло. Зато наши специалисты обратили внимание на очень хорошее качество подгонки панелей обшивки, лючков, створок шасси и т.п.

Большой интерес вызвал фонарь кабины, и особенно его средняя сдвижная часть, которая в полетном положении устанавливалась заподлицо с козырьком и гаргротом без малейшего выступа. Оказалось, что при открывании фонаря сдвижная часть приподнималась, а ее нижние края расходились в стороны. И все же самым интересным в He.100 была система охлаждения двигателя. Охлаждение мотора летом производилось водой, а в зимних условиях смесью 61,5% воды, 35% глицерина и 3,5% спирта. Система работала под давлением 2-3 атмосферы. Горячая вода, выходящая из рубашки мотора, направлялась в специальные сепараторы. Там ее часть превращалась в пар, который поступал в крыльевые конденсаторы, расположенные на верхней и нижней поверхности крыла. Под холодной обшивкой пар конденсировался, и полученная вода откачивалась в водяной бак емкостью 40 л, установленный в правой консоли крыла. Всего на самолете стояло 13 пароконденсаторов - семь на левой консоли и шесть на правой. Их общая площадь составляла 8,3 м2. Кроме того, в фюзеляже был установлен дополнительный выдвижной радиатор для конденсации избыточного пара, который иногда ошибочно называли выдвижным маслорадиатором. На самом же деле привычного маслорадиатора на самолете не было, а его функции выполняла система спиртового охлаждения масла. Фактически маслорадиатор был как бы опущен в бак со спиртом. Горячее масло отдавало свое тепло спирту, который испарялся, а его пары поступали в поверхностные конденсаторы, установленные на гаргроте фюзеляжа, в киле и стабилизаторе. Здесь пары конденсировались в спирт, а затем откачивались обратно в бак.

Никаких специальных устройств для регулировки температуры масла не было. Ее регулировка осуществлялась только изменением режима работы двигателя или режима полета. При этом охлаждающая система была рассчитана так, что обеспечивала поддержание температуры масла в допустимых пределах при любом режиме работы двигателя и при любых условиях полета. Интересно, что сам двигатель не имел привычной моторамы. Ее роль играли две балки, являющиеся продолжением бортов фюзеляжа, и составляющие единое целое с его каркасом. Эти же балки одновременно являлись и частью капота двигателя. Впрочем, такая схема подвески двигателя впоследствии сослужила Хейнкелю медвежью услугу, став одной из причин того, что машину так и не приняли на вооружение. Дело в том, что установленный на He.100 двигатель DB-601 во все большем количестве требовался для серийных истребителей Мессершмитта Bf.109 и Bf.110. Установить же на существующую конструкцию He.100 какой-либо иной двигатель (например, Jumo 211) без существенной переделки планера было невозможно. А если вспомнить, что примерно в это же время Курт Танк выкатил на летные испытания свой новейший истребитель FW-190, к которому командование люфтваффе проявляло повышенный интерес, то станет понятна еще одна причина неудачи Эрнста Хейнкеля.

Но вернемся к конструкции самолета He.100. Его фюзеляж был выполнен как обычный полумонокок с хорошо подогнанными панелями обшивки, сделанными с подсечкой и приклепанными к каркасу потайными заклепками. В отличие от многих других истребителей у He.100 был съемный киль, весь передний отсек которого, как уже отмечалось, использовался под конденсатор паров спирта. Что касается стабилизатора, то здесь конструкторам удалось почти полностью избежать стыков обшивки. Вся поверхность стабилизатора - конденсатора была образована одним листом. Крыло He.100 подкладного типа (не имеет разъема между центропланом и консолями) цельнометаллическое, однолонжеронное. Вышеупомянутые панели пароконденсаторов силовые. Каждая панель состояла из двух герметически склепанных листов, причем внешний лист являлся обшивкой крыла. Его толщина - 0,8 мм, а внутреннего несилового листа - 0,3 мм. Расстояние между ними 4-6 мм. Носок каждой консоли крыла также использовался в качестве пароконденсатора. Он был согнут из листа толщиной 1,5 мм и состоял из двух частей, сваренных между собой в месте изгиба крыла. Каркас в носке отсутствовал. Самым прочным элементом обшивки крыла была крышка пулеметного люка, выполненная из листа толщиной 4 мм. Дело в том, что она располагалась как раз в районе кабины, и на нее то и дело приходилось наступать летчикам и обслуживающему персоналу. При этом установленный тут же и выступающий за кромку крыла закрылок зашили дюралем только снизу, а его верхняя поверхность была полотняной. Полотном обтягивали элероны и рули. Кстати, элероны на He.100 были зависающими и при выпуске закрылков также отклонялись вниз на угол до 11°. Моделистам-стендовикам надо обратить внимание и на то, что закрылки отклонялись на разные углы. Так, при полностью выпущенных закрылках их внутренние секции отклонялись на угол 60°, а внешние - лишь на 38,5.

Небольшая хитрость таилась и в конструкции шасси "Хейнкеля". Если нормальная уборка и выпуск стоек осуществлялись с помощью гидросистемы, то механизм аварийного выпуска вообще не был связан с какими-либо самолетными системами. Просто в кабине находилась педаль, нажав на которую летчик мог освободить замки убранного положения шасси. При этом стойки выпадали из ниш под действием собственного веса, а подкос дотягивался до фиксации специальной мощной пружиной. Такая система повышения боевой живучести редко встречалась на истребителях и, судя по всему, была установлена после потери рекордного He.100V-3, который разбился именно по причине невыхода одной из стоек. Рассказывая об истребителе He.100, стоит отметить ряд перспективных технологических решений, применявшихся при его сборке. Прежде всего это касается клепки взрывными заклепками. По-видимому, она была настолько хорошо освоена, что применялась даже в очень ответственных местах (стык поясов лонжеронов), хотя там имелся достаточный подход для обычной клепки. Довольно широко в конструкции самолета использовалось литье из электрона, причем даже в крупных тонкостенных деталях, таких, как шпангоуты, каркас фонаря и др. Было много и сварных узлов.

В заключение статьи о He.100 мне хотелось бы высказать собственное мнение. Этот не принятый на вооружение истребитель фактически оказался загублен руководством люфтваффе. Дело в том, что все заложенные в него возможности с блеском могли быть реализованы к 1943-1944 гг., когда перед люфтваффе встала проблема борьбы с высотными скоростными истребителями. "Мустанг", начисто лишивших "мессеры" и "Фокке-Вульфы" допуска к "летающим крепостям". В это время установка на He.100 двигателя DB 605 повышенной мощности, имеющего такие же габариты, что и DB 601, к тому же хорошо сопрягаемого с 20-мм пушкой MG 151/20 или 30-мм МК 108, позволила бы не только решить проблему огневой мощи He.100, но и "вытащила" бы его на большие высоты. Именно здесь этот более легкий и более скоростной самолет смог бы оказать существенное противодействие грозным "Мустангам" и расчистить небо для "серьезных" перехватчиков.

Что касается боевой живучести пароконденсаторной системы охлаждения, то необходимо отметить, что в конденсаторы поступала далеко не вся вода из двигателя, а только ее малая часть. К тому же, расход воды в виде пара, уходящего через пулевые пробоины в крыле, не так уж велик (вспомните кипящий чайник). Все это предусматривалось конструкторами фирмы Хейнкель еще на этапе проектирования машины. Поэтому конденсаторы были сделаны легкосъемными. Известная же фраза А.С.Яковлева о том, что достаточно будет одной-двух пробоин в крыле, чтобы вывести такой самолет из строя, нигде на практике не проверялась. Возможно, что в действительности, He.100 еще мог некоторое время вести бой и с более сильными повреждениями. Другое дело - спиртовая система охлаждения масла, установленная в самом поражаемом месте самолета. Впрочем, без нее можно было и обойтись. Обычный маслорадиатор не намного увеличивал сопротивление самолета по сравнению с водорадиаторами. Естественно, все эти размышления носят абстрактный характер. Германии, буквально задавленной совокупной боевой мощью стран антигитлеровской коалиции, не помогло бы никакое чудо-оружие, а тем более поршневой истребитель, который в лучшем случае сумел бы несколько увеличить потери среди истребителей сопровождения союзников. Боевая же ценность He.100, как перехватчика тяжелых бомбардировщиков союзников или маловысотного фронтового истребителя для восточного фронта, наверняка была бы очень низкой.

Модификация	Hе.100d-1
Размах крыла, м	9.40
Длина, м	8.20
Высота, м	3.60
Площадь крыла, м2	14.50
Масса, кг
пустого самолета	1810
нормальная взлетная	2500
Тип двигателя	1 ПД Daimler-Benz DB 601Аа
Мощность, л.с.	1 х 1175
Максимальная скорость , км/ч
у земли	573
на высоте	650
Крейсерская скорость , км/ч
у земли	520
на высоте	635
Практическая дальность, км	885
Максимальная скороподъемность, м/мин	1087
Практический потолок, м	11000
Экипаж	1
Вооружение:	один пулемет МG-17 в развале цилиндров и 2 в корне крыльев.